– Хватит о бабах, может? – Лад раздраженно отодвинул миску с недоеденной кашей с мясом и скрестил руки.
– Мы сразу поняли, что это вы сделали! Спасли наш дом. Теперь все наше – ваше.
Мы ушли на рассвете, быстро и тихо, я даже с Лелькой не попрощалась. Вещи свои нашла собранными у входа, не пришлось топать, шуметь и будить спящих.
Подходить к мертвому лесу можно только молча, только с тревожным трепетом, когда слезы вот-вот набегут и сердце зайдется от жалости и волнения. К погибшему лесу подходить можно только как к памятнику павшим в неравном бою.
– Привет, Катя. Тихо как, слышишь? Все спят.
Я встала и побрела в общежитие, даже извозчика не взяла. На глазах слезы, а почему – понятия не имею. Все говорят, повторяют, даже сыскарь, который никогда не ошибается, что суженый меня просто бросил, но моя интуиция говорит, вернее – вопит как ненормальная, что такого не может быть. Что-то тут тайное, о чем я не знаю. И эта тайна полностью его обеляет и оправдывает.