– Эй, Лад, ты поаккуратней, думай, что говоришь, – резко одернул его Гурьян.
Ручей не пропустишь, особенно такой. Вода прозрачная, течет как танцует, в ней трава плещется, тонкая, как шелковые нити. Какая же красота!
Руки вдруг разжались, уродливая ваза с глухим стуком упала на пол, но не разбилась, увязнув в ковре с высоким ворсом.
– Так, – его нос и губы повторно дернулись. Стало неприятно, как будто передо мной не человек сидит, а монстр. – Так влечет его к тебе, телесно. Краснеть не станешь?
Сыновья старосты поели быстро, даже скорее похватали, как голодные псы, – явно куда-то спешили. Жить спешили. Хе-хе. Я наклонила голову: вдруг улыбка прорвется, незачем. Как старая бабка уже говорю. Жить спешат… ворчу, будто моя жизнь позади осталась.
Лельку я забрала к себе в гостевой дом. Придется потесниться на кровати, а может, и на пол переселиться, уступив ей место, но это меньшее, что я готова для нее сделать.