– С лесником тебе идти надо, – заявила хозяйка, умильно поглядывая на Юлика, как чуть ранее на своих малолетних сыновей. – Они его уважают. С нашим лесником хоть куда идти можно, – убежденно закончила она.
Вопросов много, но лучше начинать с очевидного. Меня вчера что, Надька напоила и бросила на улице? Нет, не поверю! Сестрица не могла такого отчудить. При наших-то морозах это верная гибель. Она меня любит.
– Ты ее тоже не очень-то любишь, как я поняла. И в ответ смиренно не молчишь.
Пальцы почти не сгибались. Нужно встать, попрыгать, подвигаться, чтобы согреться, но я сижу на месте. Куртка встала комом, шарф торчит сосульками вбок – примерз, как примялся, пока я рыдала, зубы стучат. Не может быть, чтобы я… чтобы я оказалась где-то в другом месте. Это шутка? Скоро придет Надька, и все будет хорошо?
Сил нет воевать из-за имени, которое он вроде как не может произносить. Как я погляжу, очень даже может. Впрочем, вскоре от меня ничего кроме имени и не останется.
Когда студенты рассосались, я направилась к мужскому общежитию, твердо намереваясь расставить все точки над i, но не дошла, потому что недалеко от места, когда тропинка уже собиралась вывести на открытое место, меня дернули за руку вбок, в кусты, набухающие почками.