– Ах, как я рад! – щебетал Грамадий, провожая меня в общежитие. – Несмотря на неприятности и способ получения, я ужасно рад, что ты теперь колдунья. Словесник, конечно, почетная профессия, но не очень доходная. А теперь ты сможешь устроиться гораздо лучше. Научишься пользоваться силой, подрастешь, привыкнешь… Замуж выйдешь, детей… – он прервался, с ужасом вытаращившись на меня. Сболтнул лишнего, согласна, но зря он так боится меня обидеть или задеть. Внутри пусто. Мне не жалко себя, не жалко Волина, просто тень какой-то досады на то, что все сложилось так глупо. И больше ничего.