Рядом возник Макарский, оглядел нас и остался доволен.
– А ты не спрашиваешь о его здоровье, хотя прекрасно знаешь, что его привезли. Знаешь ведь, да? Это все знают, а у тебя уши есть, сложно не услышать то, о чем вся АТМа судачит. О том, как он тебя спас. В общем, я ответила ему, что с тобой все отлично, но мне жаль, что с его ногами такое произошло. А он усмехнулся и сказал, что это ничего страшного, правда, глаза закрыл и голову откинул на подушку. «Я же Первый сын, – сказал он, – меня и хромого на руках будут носить. Вокруг меня всегда будет свита и не будет отбоя от женщин. Так что не надо меня жалеть».
Вдруг Волин замер. Медленно обернулся и, убрав руки от собаки, встал. И словно солнце собой закрыл.
– Ты заставил ее купить летяшку?! – взволнованно воскликнула Белка, которая, кажется, только-только оттаяла.
– А ты не говори «госпожа», это раздражает. Называй меня по имени.
Тем же вечером народ устроил праздник. Макарский официально заверил, что угрозы расползания порчи больше нет, сыскари все как один подтвердили, так что повода искать не пришлось.