Поход в местный толчок был самым страшным моментом всего путешествия. Воняло от него так, что за сто шагов стало понятно, что это за кабинка такая. Бр-р-р, не хочу вспоминать.
– Гадость какая, – пробормотала я, отворачиваясь.
Я, вздыхая, сама расстилала свой походный мешок. Эх, где те времена, когда лесник за меня все делал? Теперь он не приближается. Видимо, одно дело кружить вокруг без свидетелей, и совсем другое – под пристальными взглядами группы сыскарей. Бережет меня, не дает ходу сплетням.
Не помню, было ли мне тепло. Ничего не помню. Затем в руки, в ноги, в спину и живот словно воткнули коврики для йогов. Такие, из гвоздей. А потом по ним попрыгали.
Хотелось истеричным голосом спросить Белку, что происходит, но рот было страшно открывать – неспроста же все затаились.
Спросить прямо, узнала ли она своего прежнего владельца, который сейчас здесь, совсем близко? И что почувствовала? Тоску и испуг, не вернут ли обратно? Или жадную надежду на возвращение домой?