Комиссар нашел и лично встретился со старлеем, тот ему и рассказал обо мне, причем, вот ведь засранец, наговорил такого, что у меня от стыда уши краснели, когда мне комиссар пересказывал. Такое ощущение возникло, что я там, в городе, чуть ли не всей дивизией рулил, вот как Нечаев меня расхвалил. Сюда его комиссар не потащил, так поверил, говорит, вряд ли могут быть два таких схожих по описанию сержанта. Да и следы ранений сошлись, приметы то есть. Комиссар был доволен, видимо, не очень ему хотелось впросак попасть. Он ведь мне почти сразу поверил, хоть и вида особо не подавал, но то, что за врага или дезертира не считал, уж это точно. Комиссар обрадовал еще и тем, что начались подвижки с Петром. Вроде как в себя пришел, но обнадеживать зря не стал, отделался общими фразами.
– А в ней нет никого, скорее всего, там просто мины стоят, я еще вчера заметил, что фрицы в ней не появляются. Она отлично просматривается из Дома Павлова, поэтому противник в нее и не лезет.
– Да разобрали кому что, только оружие принесли.
Пробирались мы аккуратно, Петя упрямо пошел за мной, когда я объявился. Танкисты были озабочены близким боем. Танки, в количестве трех штук, стояли к нам, пробирающимся мимо, боком, готовые выдвинуться в район боестолкновения. Странно, почему же не послали их, ведь нашим сто процентов хана будет. Или фрицам наши нужны живыми, чтобы вернуть то, что разведчики уволокли? А может, они утащили не что-то, а кого-то? Тогда становится понятной нерешительность врага.
– Виноват, товарищ полковник, сержант Иванов. Прибыл после лечения для прохождения дальнейшей службы.