– Ну, как Светлые Боги рассудят, – вздохнула она, – а только пусти меня сейчас.
Она на него больше не смотрела, хотя точно знала, что он улыбается. И ей было легко, спокойно, оттого, что все оказалось именно так, как оказалось, что она открылась Иринею и он объяснил. А то, что ее так напугало, для кариярцев «не мало, а вовсе ничего».
Велька кивнула. Чего лукавить – понравилось. Страх свой и боль она уже не помнила, помнила лишь, как летела жар-птицей в высоком небе, и была, казалось ей теперь, краше многих и сильнее, и клевать ее, мешать ей в другой раз пусть только попробуют! Заринья смотрела с улыбкой.
– Да князю на верность. Как водится, послухами огонь, вода да ветер, и другое, как волхв скажет. Что он говорит, то мы повторяем.
– Доброй дороги тебе! И помни, ушам не верь! Услышишь! Догадаешься!
Первую остановку сделали после полудня, на обширной поляне посреди леса. Волкобой до того, казалось, дремал, прикорнув в ногах у Вельки, и о нем почти забыли, но лишь обоз встал, как пес встрепенулся, спрыгнул с повозки на землю и исчез в ближних кустах.