Холодно стало, очень холодно, крупная дрожь прошла по телу.
– Как я могу видеть, Навь это или не Навь? – пробормотал Венко. – Просто лес. Думал ли я, что Навь такая? Ну и другое еще… да, чудно, – он быстрым взглядом окинул себя. – Говорю же, одежда… не знаю, откуда такая взялась. А меч мой, но я его с собой не брал, дома он остался.
И впрямь, совсем было непонятно. Бабка ее учила всему, что по ее небольшим силенкам. Сетовала, что мало внучка может, объясняла, как малую силу ловчее прикладывать, потому что и малой можно большие дела делать. А пробуждения какой-то большой силы в Вельке она, выходит, боялась?
Молодая боярыня, как всегда теперь, ехала верхом возле княженки, не отходила от нее ни утром, ни днем, ни вечером. И по нужде в лесочек прогуляться невеста могла только с боярыней и кучей девок, и еще кмети поодаль маячили. Даже за Чаяной, кажется, так не смотрели! Велька уже чуть не плакала, как ей досаждать стала эта опека. Не привыкла она к такому.
– Вот, – под руку попалось обручье с рысями, его Велька и показала Заринье, – но если я не знаю, в чем проклятье заключается? Как же его снимать?
Велька сама охотнее легла бы на воздухе. Она не любила чужих тесных изб, пропахших незнакомыми людьми, чужих лежанок, кажется, хранивших еще чужое тепло. Спать в шатре было ничуть не хуже.