– Дружу. Я бы и с тобой хотела дружить, но моего не трожь.
– Вот как? Огневки, говоришь, тебе помогали, – князь улыбнулся, протянул обручье Венко, – на вот, сын, поезжай, проверь, какова обнова.
Князь Вереней довольным казался, усмехался чему-то, то и дело рысье обручье на руке вертел и на сына, на Ивеня, поглядывал. Княгиня Заледа тоже была весела, и все княжичи. Боярин Городей, на почетном месте восседая, напротив сверкающей ожерельями и дорогим очельем боярыни Любицы, и всех медов отведав, гордо грудь выкатил и держался так, словно без него этой свадьбы могло и не быть. Ломились столы от угощений разных и медов, а перед молодыми кур поставили жареных и чаши серебряные подали с чистой холодной водой, по одной на двоих – по обычаю. Только воду и подливали в эти чаши…
Внимательная она и приметливая, от ее догляда спрятаться было решительно некуда.
Страшно ли, нет, а неуютно как-то. И хорошо, что путь долгий, можно ехать и знать, что не скоро еще и Карияр, и все то, чего не миновать.
Была причина – не мирно и благополучно привел он жену в дом, много чего случилось в дороге. Ну да и у самих чуров случалось всякое в их Явной жизни.