Касмет сказал. Но волхва не могла слышать…
У нее есть мертвая вода и, надо полагать, живая тоже.
– Вот, смотри. Это чтобы ты поняла, что дурить не нужно, ничего не добьешься.
Чаяна только глаза широко раскрыла, но промолчала.
– Так смотрел, словно признал. Спросил, кто ты, я сказала, что боярышня хворая. Он стал лекаря ихнего предлагать, еле избавились. – Любица вздохнула, опустила взгляд: – Неспокойно мне что-то, Огнявушка. Что ему от тебя может быть нужно, не знаешь?
Впрочем, настаивать она не стала, взяла что-то из сундука и ушла. А Вельке уже спать не хотелось. Она набросила на плечи платок Синявы и тоже вышла из избы, присела на крылечке, прислонясь спиной к дверному косяку. Небо посветлело самую малость, но лес стоял кругом черный, ночной, притихший – как бывает перед рассветом. Филин где-то прокричал…