Ватутин прихлопнул ладонью по карте – в Генштабе не представляли ту обстановку, что сложилась на Северо-Западном фронте, самом слабом из всех трех фронтов, что противостояли германским войскам. Нужно не менее десяти полностью укомплектованных дивизий, чтобы остановить немцев на рубеже реки Великой и в Эстонии.
– Получим, Николай Юрьевич! И еще одно – ваши корабли по Великой действовать могут?
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, мелочей не бывает!
На секунду, не больше – полковник увидел много, с два десятка утлых лодок, непривычных на вид, с них вели огонь пулеметы, буквально косившие попытавшихся спастись солдат. И он сообразил, что видит плавающие танки большевиков, которые часто встречались в Прибалтике. Да, тогда над ними смеялись, мол, неказистые они на вид! Башенка с одним пулеметом, тонкая броня, совсем непригодные для войны. Но сейчас он видел эти танки в реке, и вызывали они уже не смех, а дикий ужас – немецкие солдаты, беспомощные в воде, беспощадно расстреливались. Множество трупов плыло вниз по реке, их потихоньку нагоняли эти катера на гусеницах, современные безжалостные русские ладьи Харона.
Перед глазами всплыло лицо адъютанта Семина, белое как простыня, даже сквозь серую пыль проступала эта страшная белизна. Губы капитана шевелились, но он ничего не слышал и ответить не мог, язык совсем не шевелился, даже моргнуть не сможет. Рядом появились другие командиры и бойцы, заметил бинты в их руках.
– Зарылись вы по самую макушку, все копать продолжаете, – ворчливо произнес Ворошилов, и Гловацкий оторвался от размышлений. – А немчуру гнать поганой метлой нужно!