А потом шагнули, столкнувшись, как два смерча в пустошах. Не то он ворвался в меня поцелуем, не то я впилась исступленной лаской в безумно желанные губы. Халлоран подхватил меня на руки, на миг перед глазами потемнело, но лишь на миг — а после ввысь взметнулось пламя. Напоминающее размытый плазменный фонтан, сливающееся с яростным огнем мужчины, удерживающего меня на весу как пушинку. Я и представить себе не могла, что можно так целовать. Сливаясь воедино, подставляя горящие губы укусам и дразнящим ласкам языка. Растворяясь в другом без остатка, содрогаясь, когда на выдохе по губам бежит прохлада, и вновь окунаясь в этот жар. Всхлипывая от невозможности впитывать его всей кожей.
На этом сбой дал инстинкт самосохранения. Потому как иначе объяснить то, что произошло дальше, я не могла.
Мы тронулись очень вовремя: по дорожке бежал охранник и что-то кричал. Разумеется, ничего не было слышно, а водитель ничего не заметил. Парковочный талон, турникет — и вот мы уже влились в неплотный транспортный поток, все дальше от иртханов, все дальше от Халлорана. Чем меньше становился Драконий шип в зеркале заднего вида, тем быстрее меня отпускало. В сумочке надрывался телефон: даже не глядя, могла сказать, кто звонит.
— Дорогие сапоги, — сказал он. — И совсем новые. Странно, что погнуты звенья на молнии.
Восседая на подоконнике напротив Марра, я пыталась читать книгу. Пыталась, потому что одновременно играть с виаром и сосредоточиться на сюжете довольно сложно. Тот лениво ловил лапой мои пальцы. Когти не выпускал, но, когда ему удавалось шлепнуть меня лапой по щиколотке, все равно вздрагивала от неожиданности. А я все-таки добралась до романа, по которому вот-вот снимут фильм.