Мы пролетели над горами — так низко, что казалось, зубцы сейчас процарапают дно, а потом взору открылась картина, от которой захватило дух. Бескрайние земли, черные как ночь. Голые бока скал, не прикрытые даже лохмотьями некогда сожженных деревьев, бесстыдно ласкал лунный свет. От этого они казались отполированными, словно камень, пролежавший в воде долгое время, — красноватые от большой луны и призрачно-белые под светом малой. Ущелье, долина, ущелье, все дальше от Мэйстона, все ближе… к чему?