На лице дворянина было явственно написано «чего ты там, ирод заморский, не видел», но тем не менее он сдержанно поклонился и велел слугам привести дочь. При этом он просил «дорогих гостей» не судить ее строго, ибо «мала и неразумна». Обычай такой, что ли? Тем временем в горницу ввели невесту в сопровождении мамок. Как-то так вышло, что разглядеть ее раньше у меня не получилось. Из воды я тащил мокрую, с перепачканной физиономией девчонку, лица которой толком и не разглядел. Не до того было. Теперь перед моим взором предстала довольно статная девица с правильными чертами лица. Голова покрыта богато изукрашенным кокошником, так что волос и не видно, однако коса – девичья краса на виду. Вообще, косы у русских девушек в этом времени – это что-то с чем-то. Если в моем прошлом времени у прекрасной половины человечества длинными волосы считались, если опускались чуть ниже плеч, то в семнадцатом веке нормой была коса до пояса. У дворянской дочери коса соответствовала самым высоким стандартам – чуть не в руку толщиной и длиной ну не до пола, но существенно ниже того места, на котором невесте сидеть не полагалось в присутствии столь высоких гостей. Глаза, как и положено воспитанной девушке, опущены долу, во всю щеку румянец, и что-то подсказывало мне, что это не косметика. Поклонившись гостям, она на мгновение подняла взор, и я чуть не ахнул. Из воды я, как в сказке, тащил лягушку, а сейчас в горницу вплыла белая лебедь.