– Так за стены Белого города они не прошли?
– Наедине, герцог-батюшка, – подал голос Анисим.
– Пан, не извольте гневаться, пан, – жалостливо произнес обормот на языке, который впоследствии станет украинским.
– Настенька, ты что, милая, – растерянно пытался я успокоить плачущую девушку.
– И то верно, мил-человек, – протянул Лукьян. – Ну-ка расскажи нам, откудова ты такой красивый взялся. Ляха ты с пистолета снял – вроде и не целился вовсе, я уж думал, что ты на сабле слаб и рубиться не захотел. А Семку с Мишкой чуть не голыми руками с ног посбивал.
– Ну что, староста, пойдем поспрашиваем у воров, какая нелегкая их принесла? – обратился я к предводителю устюжан.