– Никто не может противиться своей судьбе, – ответил мне монах, – но ответь мне еще на вопрос. Почему ты желаешь, чтобы царем нашим стал королевич Карл Филип?
– Ага, да прочие сенные девки, да Сеньку-лакея прихватили.
– Туес, может, и был, – не согласился с Вельяминовым иеромонах, – а пошто он его скинул, может, там награбленное было и отрок сей хотел от уличающего избавиться?
Услышав эти слова, толпа радостно заржала, а вместе с ними заулыбались и некоторые из рейтар Аникиты.
– Ну ладно, правду так правду, – проговорил я, вздохнув, и, скользнув взглядом по также подскочившему и пожирающему меня взглядом монаху, вышел. – Господи, что творится в моем доме – то паломники какие-то по двору шляются, то монахи, то делегаты на собор ночуют, – посетовал я, садясь в седло, – странно только то, что меня самого до сих пор не прирезали с такими-то порядками.
– Остальных причин можете не называть, – засмеялся Якоб, которому я уже как-то рассказывал байку о Ходже Насреддине. – А если серьезно?