— Ты что, собираешься устроить мне семейную сцену образца тысяча восемьсот девяностого года?
Они пошли в бар, чтобы отметить счастливую игру Клерфэ.
— Ты права, — сказал Волков. — Великолепная беда! Когда дует фён, ее ощущаешь еще острее.
Услышав, что приближается машина Клерфэ, она улыбнулась.
— Я очень рад, — сказал Левалли. — Я теперь так редко устраиваю праздники.
Она спокойно пошла за ним, спокойно шла рядом с ним. «Что со мной происходит?» — думал он. — Я сбит с толку, и я сержусь на нее и на Лидию Морелли, а ведь мне не на кого сердиться, кроме как на самого себя.