Мы остались на крыльце вдвоем, и я не нашел ничего лучше, как снять с головы свою порядком потасканную шляпу и поклониться сестре своего боевого товарища самым изящным образом. Когда я поднял голову, меня будто ударило током: я смотрел на сестру Аникиты, а видел свою Алену, из-за которой и поехал в Германию в своей прошлой жизни.
– Твоя правда, княже, – прогудел Онфим, подавая нам с Казимиром кубки. – Не побрезгуйте, гости дорогие.
– Ну как тебе сказать, докладываешь не вовремя, языком, бывает, много болтаешь. Слово-то оно серебро, а молчание – золото! Внял ли? Да и некому больше, сам посуди, Кароль прост больно для таких дел, а Казимира попы в оборот взяли.
Три дня и три ночи мы непрестанно молили бога, чтобы он сжалился над бедным моим братом, но, боюсь, Господь не слышит наших молитв. Тогда, видя наше отчаяние, викарий архиепископа благочестивый господин Глюк, которого Вы должны помнить, разъяснил нам, что, возможно, кара господня вызвана тем, что Господу неугодны наши планы возвести на московский престол юного принца. Народы, населяющие эти земли, по его словам, совершенно дикие и не приспособленные к цивилизации, а потому дать им государя из просвещенной Европы суть грех и заблуждение. Напротив, европейским государям следовало бы объединить усилия, чтобы прекратить существование этого варварского государства.
Ксения подняла на меня взгляд, полный печали, но не успела ответить, поскольку за стеной раздались шаги и в горницу, распахнув дверь, вошла Настя.
– Ну зачем вы так, просто освобождаю вас от лишних хлопот.