– Ваше высочество, – вступил вдруг в разговор Енеке, – я исповедался в своих грехах и очистил душу. Теперь делайте со мной что хотите, я ко всему готов. Я совершил немало дурных поступков, и убийство этой еретички не самый большой мой грех…
– Это точно, – оборвал я собственное велеречие. – Чем вы опоили стражей?
– Я имею в виду, что непрерывные лишения ослабили веру в нестойких душах. И боюсь, что дальше может быть только хуже.
– Боже мой, пан Якуб, мне ли учить вас галантности? Подарите даме какую-нибудь милую безделушку, осыпьте ее путь цветами, сочините сонет в ее честь! Держу пари, что ваши старания не останутся незамеченными.
– Князь, – заговорил он горячо, – пойдем со мною. Был бы Пожарский здоров – он бы сладил, а сейчас без тебя не справиться!
– Да нет, князь, не пожар покудова, но и дело отлагательства не терпит. Замятня у ляхов в Кремле, похоже, наемники, после того что ты на обмене сказал, взбунтовались. Полковники Струсь и Будило сдаться готовы, но только если ты им и людям их жизнь гарантируешь.