— Все, кроме тибетских мудрецов и рассеянных по всему свету чудаков, над которыми смеются.
Клерфэ почувствовал, как Лилиан сжала его руку. Рядом с ящиком он увидел брезент, из-под которого выглядывали цветы; второй брезент был наброшен на несколько венков.
— Не знаю, — сказала Лилиан подавленно. — Но я ничего не хочу брать с собой. Это невозможно. Не усложняй мне все!
— Я слушаю Рим. Я рада, что вы себя чувствуете лучше.
— Ты опять принимаешься за старое. Ведь ты же знаешь.
— Ты должен беречься перед гонками? — спросила Лилиан Клерфэ.