— Борис, — с безнадежным видом сказала Лилиан, — неужели дело всегда только в другом мужчине?
— Интересно, что столь грубый животный процесс, как поглощение поджаренных кусков трупов животных и полуразложившихся молочных продуктов, затрагивает самые поэтические струны в душе человека, заставляя его слагать гимны, — изрек Жерар. — Это всегда удивляет и утешает меня.
— Хорошо, дядя Гастон, — прервала его Лилиан. — Я понимаю. — Ее гнев внезапно прошел.
— Отнесите наверх бутылку розового вина, — сказал он портье.
— Такие типы не переводятся. Он хочет устроить гонки. Давайте проучим его! А может, не будем разрушать его иллюзий? Пусть думает, что у него самая быстроходная машина на свете!
— Не спрашивай. Не проси меня ничего объяснить. Это невозможно.