— Через час. Пусть уходит. Теперь это безразлично.
— Нет, бывает. Это составная часть той единственной любви, которая вообще имеет смысл, — любви к самому себе.
Их прервали. Телефонистки опять взволнованно защебетали о чем-то своем по-французски. Лилиан повесила трубку.
Повсюду клочьями свисали гирлянды, оборванные дождем. Мокрые полотнища флагов с шумом ударялись о флагштоки. Гроза неистовствовала. Можно было подумать, что и в облаках несутся друг за другом невидимые машины. Искусственный гром чередовался с раскатами грозы; реву машин на Рыночной площади вторил грохот на небесах, прорезаемых молниями.
— Вначале читал. А в последние месяцы бросил. Идиотизм, правда?
— Вы удачно выбрали, — сказала она. — Кажется, будто эти вещи шились специально для вас. Это бывает редко. Большинство женщин покупают наряды, которые им нравятся; вы же покупаете то, что вам идет. В этом широком труакаре вы выглядите чудесно.