Рот больного расползся в стороны наподобие улыбки.
Теперь он разглядывал собственные ладони, болезненно кривясь.
– И еще одно меня волнует: кто ты теперь? Ты была – пережитая боль и затаенная ненависть, и жажда мести. Ты была – память. Понимаешь… бензин – не взрывчатка, его легко поджечь так, чтобы самой не пострадать. Я уверен, ты намеренно позволила капле горючего попасть на тело – чтобы навсегда получить эту метку. То, что было в детстве, не просто твоя гордость, а больше – твоя идентичность. И что теперь? Ненависти нет – все объекты мертвы. Планов нет – выполнены. Заслуг нет – твои преступления припишут Черткову и мне. А память… видишь ли, в этой комнате собрались все люди на свете, кто знают о тебе хоть что-то. Говорят, ферзь – одинокая фигура. А ты – не ферзь, ты – исключение даже среди ферзей. Представь, каково тебе будет, когда не станет нас.
Противоположности смотрят друг на друга через бездну космического вакуума со своих родных планет, со своих Марсов, Венер, Меркуриев, и хватаются за головы: а что, там тоже есть живые существа?! О, боги! Возможно ли такое!..
Она удивилась, но выполнила. Я протянул ей пакет, в который сложил улики.
– Которую он сунул тебе в дверь? Конечно, помню.