– Это что еще такое?! Вам кто позволил входить к больному?! Ваше место в коридоре – так вот там и сидите! Он тебя не бил? – Олег помотал головой. – Его счастье! Уходите!
– Как все хорошо вышло! Теперь у нас есть деньги! Мы тебя откупим, заработаем еще много денег, заживем! – Маша подошла к Олегу, сидящему за столом с чашкой чая в руке, обняла сзади за шею и прижалась теплым упругим животом. Сергар-Олег поставил чашку на столешницу, осторожно разомкнул ее руки, похлопал по стулу рядом, жестом предлагая сесть. Маша села, настороженно глядя в хмурое лицо лекаря, улыбка сползла с ее губ.
Сергар промолчал, настороженно глядя на «галстучника», вернее, на его толстые губы, шлепающие, мокрые, блестящие, будто он только что съел что-то жирное.
Верный признак того, что плоть восстанавливается нормально. Если бы нет – лекарь ощущал бы только неприятный запах, только смрад, и чем ближе к смерти, тем запах тлена сильнее. Пока не исчезнет совсем вместе с душой пациента. Мертвец в магическом пространстве не «пахнет» ничем. Нет души, нет и «запаха».
А девка хороша, да. Завидная сучка! Для породистого кобеля… не для него, «чурки» и «водилы»!
Вряд ли найдется хоть один такой человек – если только не считать совсем маленьких детей. Каждый по сути своей винтик в огромной машине, именуемой «жизнь».