– Ладно, хватит лирики! Давай подумаем, как в следующий раз пойдем! – решительно сказал Володя.
– Скажи Моделю: если будет вонять, мы и ему в штаб Духонина пропуск нарисуем!
– А как же вы, товарищ комиссар? – воскликнул Захаров. – Садитесь в самолет, вместе улетим!
Фашисты начали что-то булькать в ответ. Я расслышал только: «Модель… дриттен панцердивизион…»
– Хм, – задумчиво произнес я. – А как быстро это можно получить?
Виталий ошибался: в этом бою полковник Бат не произнес ни одного матерного слова. Да, иной раз что-то бормотал под нос Гаврилов, совсем редко нечто шептал Баранов, но в целом танкисты обменивались исключительно уставными командами, постепенно притираясь друг к другу. И где-то через полчаса после начала погрома (так ЭТО мысленно обозвал Владимир Петрович) все трое как-то одновременно поняли – они стали ЭКИПАЖЕМ. «Почему так быстро сработались малознакомые люди? – спросит неопытный человек. – И почему танкисты из сорок первого года почти мгновенно освоили непривычную технику?»