Ой-ой, судя по фанатичному блеску, мне предстоят девять месяцев сверхзаботы и не всегда разумных ограничений. Мне и смешно, и возмущение клокочет, но и умилительно тоже. Он так за меня переживает!
Не, я так не могу. Сажусь на берег, спускаю сначала ноги. Прохладно, но намного теплее, чем можно было бы ожидать от такого бурного потока. Соскальзываю в воду целиком, и мне кажется, что чьи-то руки держат за талию, не давая уйти под воду с головой и не позволяя течению сразу подхватить. Только вот эльф плавает двумя метрами ближе к обрыву. Как?
Я же мысленно перебираю все имеющиеся у меня факты. Она выбрала ту же профессию, что и ее мать, устроилась в тот же театр, радуется ее неудачам. Следит за своим телом, но не испытывает удовольствия от него. Имеет много любовников, что предполагает душевное одиночество, неспособность выстраивать глубокие отношения. Ощущает мир, как череду масок и отражений – врет сама себе? Клиентка в это время вдохновенно меняет позиции, посвящая меня в тонкости эротического фитнеса. А ведь она сейчас просто сияет и лучится жизненной силой и энергией. Вот этот факт точно нужно озвучить.
Одеваюсь и спускаюсь вниз, вижу моего лорда в домашнем, ваяющим для нас праздничный десерт. При виде меня на лице смесь радости и легкой досады – видимо, хотел успеть доделать сюрприз.
– Ничего себе. Даррел, а что это за праздник такой?
– В театре. Я растянутая паутина на левом красном софите. Я собой мешаю ему светить… На мне много пыли… во мне запутался высосанный трупик мухи. Это омерзительно. Мой паук давно покинул меня и не вспоминает. Я совсем одна… Мне хочется плакать.