– Нет. Я выжег им мозги, но так и не получил ни ауры, ни голоса, ни запаха их нанимателя. Он явился голосом во сне, оплату оставил под дверью… Там следов тоже нет, как и на месте вашего с Михом пикника. Хорошо маскируется, стервец! – восхищение в его голосе сочетается с азартом охотника.
Вскакиваю на кровати, чувствуя, как бешено колотится сердце. Взгляд на часы – почти четыре утра. Очень хочется думать, что это просто сон. Только вот есть внутри железобетонная уверенность, что через восемь часов я окажусь в другом мире с тем, что смогу унести в руках. И буду там жить и работать психологом. Ой, мамочки!
– Чем занимается твое управление, если это не секрет?
– Четыре дня назад мне приснился сон. Было… такое вязкое ощущение пустоты… и невозможности что-то сделать. Мысль, что нужно умереть, казалась облегчением. С ней я проснулась, но пока думала, каким именно способом, до меня дошло, что это просто сон. Я не придала этому значения. Второй раз было сегодня, основное чувство – вина. Последняя картинка – алтарь, на котором лежит моя дочь, над ней высокая темная фигура. Мужчина. У него в руках нож, и в моей голове оставался единственный вариант спасти ее – умереть самой. Проснулась, взяла нож, ударила себя в горло. Сильно не получилось, заболела печать на спине, затем вы сказали телепортироваться. Все.
Я молча смотрю ему в глаза. Всем своим видом показываю, что его ответ не закончен. Орстен сдается первым, неопределенно пожимает плечами.
Шось демонстративно поворачивается на спину, открывая плюшевое пузико. Осторожно глажу и почесываю, пушистый вертится под рукой, довольно курлычет.