Тонкая стрела просвистела мимо моего уха и воткнулась в осину. Я удивленно уставилась на дрожащее черным оперением древко.
Я легонько потянулась нутром к Арххарриону. Его веки дрогнули, но я уже мысленно гладила его волосы, прикасалась к глазам, успокаивала… Я убаюкивала его… И он уснул. Уснул крепче, чем позволял себе спать во время нашего путешествия. Лицо стало мягче, и не таким напряженным, губы чуть тронула улыбка. Демону снился хороший сон.
— Вы же сказали, что усыпили Данилу! — не поняла я.
Ксеня стояла у стола и безразлично отрезала аканаром свои кудри. Вжик, и каштаново-рыжая прядь с тихим шорохом легла на пол, вжик, и еще одна…
— Ксенечка, а пошли в трапезную? Авдотья уже вернулась, думаю, завтрак готовит… — попробовала я закинуть приманку. Девушка затормозила, задумалась.
Он резко вскидывает голову, словно прислушивается. И во мне разливается пустота. Холодная злая пустота его чувств, чуть приправленная любопытством исследователя, который смотрит на пришпиленную к дереву бабочку. И сразу обжигает ярость…