Первородная снова заголосила, а внизу раздался топот десятка сапог. Лучники, крылатые, воины… Скоро тут будет целая армия.
Пробуждение оказалось не слишком приятным. Меня разбудили голоса. Один томный, ленивый и насмешливый, второй холодный настолько, что грозил обжечь стужей. Я открыла глаза, потянулась.
— Накорми ее, Хеар, — снова приказал он и ушел туда, где был натянут шатер.
Я смотрела, не кивая и не двигаясь. Просто смотрела.
Хотел повалить ее на землю и впиться в эти сочные губы, хотел разодрать ее платье, которое она столь судорожно сжимала тонкими пальцами, хотел вбиться в ее тело. Взять. Присвоить. Сделать своей. Хотел входить в нее с силой, с рыком, со стоном. Хотел, чтобы она извивалась подо мной, откидывала свою рыжую голову, кусала губы… Этого хотели все, кто смотрел на нее.
— Ты мухлюешь! — возмутилась я, рвано дыша, потому что его пальцы плясали на моем теле свой огненный танец, а губы обжигали.