Четверо караульных упали почти разом. Глупцы, они даже не опустили забрала. Верно, наслаждались ночной прохладой, когда наконец-то отступила горячка боя, когда уже стало ясно, что ты цел и невредим. Именно на это я и рассчитывал.
– Не дури, – сказал я ему. – Пройдём полосу – милости прошу. Хочешь, будем драться. Но потом, потом, ладно?! На меня ты злобься сколько угодно, только ребят не подставляй. Они-то тут совершенно ни при чём, верно?
Мы двинулись в путь, стараясь, с одной стороны, не терять из виду заполненное «студнем» русло, а с другой – не приближаться к нему очень уж сильно. Помимо огнемётов, мы тащили – на всякий случай – и несколько сброшенных нам с самолёта дробовиков. Начальство приняло нашу идею. В общем, мы теперь могли выходить и на медведя, и на утку.
Я не ответил. Поправил ремни огнемёта. Встряхнулся.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не заехать турку между глаз.
– Садись, штабс-ефрейтор, – сказала Дариана. Она без всякого страха повернулась ко мне спиной, принявшись шарить зачем-то в выдвижном ящике. – Садись, как говорите вы, русские, в ногах правды нет. Сейчас чаю принесут. Я оценила ваш народный способ – из самовара, настоящего, с угольками, с дымком!