И мы с Иоанном Васильевичем, поглядев друг на друга, одновременно перекрестились.
Я был более скептичен и не думал, что сегодня уже все решится. Пока все вопросы, интересующие государя, не будут согласованы, не слышать царскому сыну согласия отца на его выезд в Литву. Интересно, а что сейчас делает Курбский – собирает ли вещички для переезда в Польшу?
Андрей Петрович решил не ударить лицом в грязь, и на нем были надеты, по-моему, три шубы, все они были расстегнуты, чтобы мех, которым они подбиты, был виден всем. Под шубами виднелся изукрашенный пояс, висевший пониже живота. А шапка-горлатка была, наверно, высотой не меньше метра. Дороден и важен был князь.
– Сергий Аникитович, так что, операцию уже сделали?
– Будет тебе, старый, слезу пускать. Лучше Господа поблагодари, что живым остался.
Когда я приехал домой, меня уже, как обычно, ждали мои ученики. Все они были под впечатлением недавней операции, проведенной митрополиту, и смотрели после нее на меня почти так же, как на иконы в красном углу.