Красный свет ослепил меня, и почти не чувствуя, я вогнала клинок в свою грудь, рядом с сердцем.
Начинала я неохотно, «со скрипом», но потом втянулась в рассказ, даже кое где в лицах изобразила. И все-все ей выложила: про тусклую змейку-Аргард, про Черные Земли, про терзающий меня Зов, и пропавших детей. И даже про Данилу и его «сны».
Утром под окнами коморки развели костер из можжевеловых и сосновых веток, которые, как известно, отгоняют злых духов и нечисть. Аристарх заунывно затянул псалмы, ему нестройно подпевали испуганные и дрожащие от холода послушницы.
Икры обожгло болью, и я вынырнула из мутной, затягивающей меня дремоты. Все-таки, я отстала, оказалась в хвосте, чем Гарпия и воспользовалась с радостью. Я мельком увидела замах и снова ноги вспыхнули от удара хлыста.
— Спасибо, Олби, — сказал он, — ты свободна.
Ксеня подняла свет повыше и он заплясал по двери, отбрасывая на пол шевелящиеся тени. Данила заметно поежился. Нам всем здесь было неуютно.