Кэлос похлопал Дари по плечу и пошел к флаеру.
– Да, иного выхода не было. А теперь мы говорим другое.
Отвратительное, беспощадное и нечеловеческое.
Но только тут небо было живым. Здешний Джордано Бруно не пошел бы на костер из-за вопроса обитаемости иных миров – она казалась бесспорной. Не холодный свет мертвых драгоценностей, а живое и теплое дыхание далекого огня струилось с неба. Равнина – унылая, слегка холмистая, пустынная – оказалась сказочно красивой, будто на рождественской открытке. Сияние разноцветных звезд окрашивало ее феерической иллюминацией – вроде бы и не вычленить отдельных красок, не уловить оттенков – кроме как краем глаза. Вопреки всей физиологии зрения, между прочим.
– В конце концов, они виноваты сами, – произнесла Маша. – Я имею в виду Лигу. При их возможностях помочь Земле – мелочь. Сами нас вынудили!
Вырвался из кошмара – в котором был Ником Римером, ожившим регрессором Геометров, дотянувшимся до меня с того света. Во сне я бросил деда и друзей, во сне я отправился на Родину – чтобы спасти ее, а не Землю.