Я не стала вникать в их политические распри, сосредоточено думая. Какая — то ускользающая мысль не давала мне покоя. Но ухватить ее за кончик хвоста никак не удавалось.
— Метка Хаоса, — зашипела она, как ошпаренная кошка. Потом задумалась и снова взяла мою ладонь. Бесцветные глаза пристально вглядывались в мои, и я вдруг поняла, что несмотря на гладкое лицо и тонкое гибкое тело, эта сирена очень стара. В ее глазах отражались столетние воды озера, или тысячелетние? Губы ее изогнулись, складываясь в удивленную и чуть насмешливую улыбку.
Осторожно шагнула внутрь. Запах разложения ударил в нос, и я непроизвольно зажала его ладонью.
Теперь я поняла, отчего было это единодушное женское «оххх!». Мужчина был красив. Высокий, подтянутый, с сильным тренированным телом и жестким, но привлекательным лицом. Короткие темно-русые волосы по столичной моде, твердый подбородок, злые глаза и рука, красноречиво обхватившая рукоять меча.
— … Спите, сосны, говорит он, надо спать… чтобы завтра в небо ветвями врастать…чтобы сок земли корнями пить… надо спать. Так ветер говорит.
Хочется закричать, но он не позволяет. Не двигается, молчит, но я вся словно скована его властью и не могу ослушаться. Боль в руке обжигает. Даже не глядя, я чувствую, как горит у локтя метка Аргарда.