Выплеснув ярость в споре с внутренним голосом, Сергей успокоился, закинул на топчан худые ноги, а так как девать их было некуда, кроме как положить на сопящую Абину, взгромоздил их ей на грудь, подложил под голову тощую, комковатую подушку и занялся тем, что получалось у него лучше всего, – ничегонеделанием. Впрочем, не совсем так. Обдумать дела надо? Надо. Без плана только по нужде ходят, да и то минимальный план имеется даже в этом случае.
А на ширине помещений в этом доме явно не экономили – от стены до стены не менее пятнадцати шагов, есть где развернуться. Вдоль стен полки, на которых свитки и книги, стоят стулья, у стены справа искусно украшенная лесенка-стремянка, влезая на которую хозяин книг доставал их с самой верхней полки. Впрочем, он сам наверняка на лесенку не лазил – слуги-то тогда на что?
Таким же образом переместил второго телохранителя, оставив его рядом со стрелками, и вложил в руку испачканный кровью меч, который тот не успел даже вытащить из ножен.
– Скажи, мастер, вот почему все сильнодействующие лекарства обязательно такие гадкие? Или горькие, или вызывают лихорадку? Почему нет вкусных лекарств? Такое ощущение, что их делают горькими для того, чтобы изгонять из человека демонов!
– В общем, можешь так не кланяться! – с досадой закончил и тут же сделал вывод, что сказано глупо, не по делу и совсем ни о чем. И разговора этого не надо было начинать. Она все равно не поймет, только перепугается. Вон какое плаксивое лицо сделала, будто ее хотят избить.
– Повторюсь – я не могу об этом говорить, – упавшим голосом повторил Сергей, готовясь к тому, что мастер выпроводит его прочь. – Если у тебя больше нет вопросов, я пойду?