- Еще один вопрос в связи с этим, - Андропов вяло пошевелил пальцами, - если это не "Сенатор", то почему он не сообщил нам об этой утечке? О предательстве? Не все знает? Не все хочет говорить?
Тело еще не познало их твердь, а уже пришла боль.
Стремительный порыв ветра из-за угла взвинтил и бросил в лицо пыль. Осадчий привычно закрыл глаза и задержал вдох, пережидая. Пыль, эта мелкая афганская пыль - она проклятие Кабула, наравне с вонью из сточных канав и пронзительными криками муэдзинов ранним утром. Она везде - и на улицах, и в доме, забивает нос и исподтишка порошит в глаза. Привыкнуть к ней невозможно.
Неожиданный сильный толчок между лопаток выбил из меня воздух, и я птичкой полетел в высокий сугроб у обочины. Судорожно извернулся и шлепнулся на спину, поэтому успел мельком увидеть падающую на меня фигуру. Затем меня вдавило в рыхлый снег. Я инстинктивно зажмурился, втянул воздух через нос... За густым запахом шампанского прятались обертона мандарин и шпрот. Осторожно приоткрыл веки.
Радио пропиликало в последний раз, и начались новости. Я привычно навострил уши.
Папа отчетливо выдохнул и чуть порозовел.