— Ты, капитан, говори только за себя — остановил ее я — Это ты команду потеряла и трубу не добыла. У меня команды не было, а что до трубы — так вот она.
Я неимоверным усилием воли подавил в себе инстинкты журналиста, которые просто заставляли меня включить камеру и записать все, что я вижу. Нельзя — говорил я себе — никак нельзя, поскольку обладать такой записью в одиночку невозможно, раньше или позже тщеславие заставит меня выложить ее в сеть, а значит и раскрыть себя — любой человек поймет, что снимали это со стороны, а к такому оператору будет много вопросов и у этого клана, остатки которого сейчас погибают, и у других, очень любознательных.
Именно в этот момент палуба очередного корабля закончилась, я прыгнул вперед и врезался в соседний борт очень большого судна, отлетел от него шагов на пять, упав в очень мокрую и очень холодную воду, когда же я приподнял голову, вокруг меня уже стояли призраки, и по отечески сострадательно созерцали, как я поднимаюсь на ноги, мокрый и грязный.
Я покопался в сумке и достал оттуда статуэтку змеи, лежащую там с давних времен, и даже как-то раз спасшую мне жизнь.
— Капитан, успокойся — подошел я к беснующейся Дэйзи. — Не шуми. Вот твой костыль, держи.
Звероподобный Кольщик, как всегда жутко улыбаясь, подошел ко мне, на ходу доставая свою кошмарную иглу.