– Почему же «анонимная»? – тихо проговорила она. – Ее написал Оуэн.
Бледная как полотно, Робин наконец-то затормозила и, полностью владея управлением, съехала на запасную аварийную полосу; в лобовое стекло бился снег.
– Неужели все это время вы продолжали писать?
– Как по-твоему, это реальное лицо? И какую роль играет пение? Которое даже пением нельзя назвать.
У Робин навернулись слезы. В конце-то концов, это и есть реальная жизнь: Мэтью, родной дом…
– Здравствуйте, с кем имею честь? – Пропустив его упрек мимо ушей, Страйк обратился к примостившейся на диване худенькой женщине средних лет, не снимавшей затрапезного коричневого пальто.