Ральф перестал говорить, что ему бывало и хуже. Не то чтобы Ярви мог его слышать. Сложно было понять, где небесный гром, где рев волн, а где стон побитого корпуса, истязаемых веревок или людей.
Ярви очнулся в темноте, вокруг него поднимались пузырьки, и он стал корчиться, молотить руками и изгибаться просто от необходимости выжить.
— Это зависит от того, как хорошо вы будете держаться.
— Наконец у Гетланда есть король, которым будут гордиться, — сказал он. — Я буду каждый день благодарить Мать Море за то, что она вернула вас из глубин.
Ярви не знал, надо ли закрывать глаза, потом она закрыла, так что закрыл и он, и их носы неуклюже столкнулись.
Сумаэль продолжала смотреть в трубу, сжав рот в суровую линию.