— Так скоро, как только смогу, мой король, — ответила мать Ярви. — У меня есть неотложные дела, которые…
Горм выпятил губы и издал неприличный звук.
Ярви покачал головой. Он не смел говорить, чтобы его не стошнило. Или чтобы не начать плакать. Или и то и другое вместе. От боли и спадающей ярости. От облегчения, что он выжил. От грусти, что его друг нет. От грусти, которая становилась тяжелее с каждым мигом.
— Одем окажется в ловушке… — глаза Ничто сверкали в темноте. — Как и мы.
Рабы засмеялись между собой, но Анкран сидел спокойно, словно деревянный. И Ярви подумал, не повторяет ли он про себя свою клятву о мести. Он глянул вверх и увидел, что с реи хмуро смотрит Сумаэль. Она всегда наблюдала, оценивала, словно не могла согласиться с курсом. Даже когда их приковывали на ночь к одному кольцу снаружи капитанской каюты, она не говорила ему ничего, кроме странного ворчания.