— Быстро, — сказал Ярви, вышел из этого вонючего места, встал на воздухе и закрыл глаза.
— Как и любой. Твой отец тоже не был готов.
Но мать Ярви отмахнулась от всех возражений и сказала: «Их гнев для меня — прах». Она снова была Золотой Королевой. Стоило ей лишь сказать, и это тут же исполнялось.
Сложно сказать, что для Ярви было мучительнее — удары хлыста, натертая кожа, горящие мышцы, голод, ветер, холод или грязь. Но все же, безымянный человек, бесконечно скобливший своим камнем вверх по палубе, вниз по палубе и снова вверх; качание его свалявшихся волос и исполосованная шрамами спина, которую было видно сквозь лохмотья; его дергающиеся губы и желтые зубы — все это напоминало Ярви, что может быть и хуже.
В черной бороде Хурика белели обнаженные зубы, его меч мелькнул, он ударил, и клинок по рукоять погрузился в ребра Джода.
— В сравнении с величайшими городами Каталии, это конюшня.