Сапоги Тригга, бродившего по проходу, отбивали беспощадный ритм. В его мясистых кулаках висел скрученный хлыст, взгляд рыскал по скамейкам в поисках рабов, которых нужно подбодрить, резкий голос рокотал с безжалостной регулярностью.
— Прости меня, о, всемогущая, — сказал Ярви, — но с моего места выглядит так, словно и на тебе есть цепь.
— Это не убийство, — прорычал Ярви. — А Одем не настоящий король.
— Зачем мне это? — Она в последний раз его сжала и затем отпустила. — Лучше, если ты сам этим займешься.
— И все же человек может голым и с криками бежать к Последней Двери, или спокойно шагать другим путем.
Однажды, когда отец в гневе ударил его, мать нашла его плачущим. Она сказала: «Глупец бьет. Мудрый улыбается, наблюдает и учится.