— Но я один, — отчаянно прошептал Тобиус, оставаясь наедине с самим собой, — совсем один.
— Не твоя забота, Бринхилд, он для нас не опасен. Желтоглазого молодчика разденьте донага — нельзя, чтобы на теле остался хоть один артефакт. Пусть померзнет.
Сесть оказалось довольно легко, и, сделав это, волшебник смог увидеть свое тело, голое, мертвенно-бледное и мокрое, покрытое шрамами и зернистыми фиолетовыми гематомами. А еще он увидел уродливый оплавленный кусок бронзы, отдаленно напоминавший очертаниями его правую руку. Резкий приступ пульсирующей боли словно того и ждал, чтобы рвануть из покалеченной руки по нервам в мозг и заставить мага вскричать. Тобиус еще долго сидел почти неподвижно, тяжело дыша, поскуливая от боли, то разгорающейся, то утихающей, и баюкал тяжелый кусок бронзы, как плачущего младенца.
— Чар Тобиус, вы знаете, кто такой Радован Третий? Это не человек, это шакалот в облике человека. Хитрый, кровожадный зверь, который убил всех своих братьев и сестер, чтобы забрать себе трон.
— Иногда я дремлю, но это не сон. Огэбо никогда не погружаются в такое глубокое забвение.
Сир Рихард откинул грязный капюшон и снял деревянную маску, под которой оказалось донельзя бледное и узкое лицо, блестящее от пота. У него были яркие рыжие волосы, подстриженные на диморисийский манер, густые брови и тщедушная бородка с реденькими усами того же цвета, длинный крупный нос смело выдавался вперед, а большие темные глаза располагались довольно близко.