Тобиус приказал устроить старуху в ее прежних покоях, на мягкой перине, под множеством теплых одеял. К ней приставили троих мужчин-служанок, которые днем и ночью следили за состоянием колдуньи. Сам волшебник делал лишь то, чего не могли они, — обновлял целебные заклинания и готовил мази. Разумеется, все магические принадлежности он приказал убрать от нее как можно дальше.
— Нет! Моя Путеводная Нить ведет меня туда!
— Как сказать, — Тобиус пожал плечами, — они уродливые, зловонные, эм… очень уродливые. Но не опасные. Завидев человека, даже ребенка, сразу удирают в темноту. Другое дело смрады — эти твари во множестве водятся на заброшенных погостах и в старых подземных склепах. Ночью выползают из своих логовищ и бегут на поиски мертвечины. Любят гниль, но и свежатиной не брезгуют. Сбившись в стаю, могут напасть на взрослого человека. Если слышали по ночам рыки и визжание, то знайте, что, скорее всего, это смрады со стукачами грызутся. Стукачи только с людьми пугливые, а с теми, кто пытается отнять у них добычу, дерутся отчаянно.
Волшебник, хохоча, раскрыл очи, и из них хлынул магический огонь, индиговый с бирюзовыми всполохами, а по рукам его буквально потекли трескучие белые молнии.
— Прости, прости, приятель, угощу тебя морковкой на первом же привале, только не сбрасывай меня. Для чего я вам понадобился, милорд?