– Но… – запротестовал остановившийся Ренки, возмущенно раскрывая рот, словно вытащенная на берег рыба, еще чующая близость родной стихии. В кои-то веки потомку древнего воинственного рода удалось ощутить себя не шахматной фигурой, которую равнодушные к ее чувствам игроки двигают по доске, не мальчиком на побегушках при полковнике и подметальщиком при штабе, а воином, к стезе которого его готовили с младых ногтей. Но Готор был прав. Да и команды, которые уже отдал полковник, повторенные офицерами и капралами, не оставляли особого выбора. Надо было строиться и уходить на новую позицию.