— Простите, сэр Дако, а не могли бы вы мне показать что-нибудь… такое?.. — Я и сам не знал, что прошу.
— Где? — Он потянулся всем телом, поднимаясь из-за стола.
Взревели трубы, заиграли музыканты, а по ковровой дорожке ко мне стали выходить знатные гости, чтоб засвидетельствовать свое почтение.
Меня еще била дрожь от событий, связанных с молодым бароном, кровь кипела адреналином и, похоже, все еще шла из носа. Бедная девочка уже вся перемазалась алым.
— Единственным верным решением будет оставить все как есть и уйти до полудня следующего дня. — Он был прав, это было разумно, но вот совесть бешеным псом металась в груди, с пеной у рта крича, что там люди, которые думают обо мне, там люди, которым я небезразличен, и им нужна помощь.
— Не бойся. Прости, маленькая, так надо. Мы должны жить. — Я нес какую-то чушь, одевая ее в окровавленное платье, потом одеваясь сам, все это время оглядываясь и замирая в испуге при малейшем шорохе. «Нужно успокоиться, мне нужно успокоиться, — твердил я, пытаясь унять дрожь в руках, ощущая, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Как же страшно, Боже, как же страшно! Что я творю? Все это впустую!» Паника то нарождалась во мне, то гасла под ударами животного страха, твердящего, что нужно выжить любой ценой.