Секурист через некоторое время подошёл ко мне. Отозвал в сторону. Коричневая река меж тем по-прежнему несла свои «воды», ни на что не обращая внимание. Классическая ситуация «живи и дай жить другим».
Чуть спустя мы нашли второй лемурий труп. Прямо в груди торчали трезубые крестьянские вилы, полной замены которым так и не нашлось даже в «век покорения космоса». А шагах в пяти лежал и сам владелец вил – точнее, то, что от него осталось.
– «Матку» накрыли, – ещё более сухо уронил Мёхбау. – Резервом штурмовиков. Командир Сто одиннадцатого успел вызвать огонь на себя. Тучу сожгли. Полк тоже. Уцелели единицы.
Ответ на этот вопрос мы получили неожиданно скоро. Просто всплыл к поверхности, шагах в пятидесяти от меня, крупный коричневый пузырь, весь дрожащий от напряжения, перевитый пульсирующими жилами. Вот он коснулся берега... зацепился, закрепился... вздулся ещё сильнее... с мокрым хлюпающим звуком лопнул. На берегу оказалась коричневатая «амёба» размером с корову, которая неторопливо поползла прочь от «инкубатора», с каждой секундой надуваясь и увеличиваясь в размерах.
Всё-таки сказывалось, что мои парни встали в строй без году неделя. Хотя и считались вполне к бою готовыми.
Сейчас гестаповец казался почти что человеком. Руки его чуть заметно вздрагивали, и точно так же, едва заметно, подёргивалась жилка в углу глаза.