— Ты сам сказал, что я прекрасно справился, — скупо отозвался старик.
— Согласна. Рисковать не будем. — Элегантное платье и множество дорогих украшений делали Всеведу похожей на заурядную гламурную красавицу, появившуюся «блеснуть» на торжестве, однако холодный тон и быстрые решения ясно давали понять, что гламурная мишура прикрывает несгибаемый стальной стержень. — Велева, донесите до задействованных в охране дружинниц информацию о возможном покушении. Пусть удвоят бдительность.
— У меня мурашки от этого дома, — произнёс Кег вместо приветствия.
— Твой приятель вот тут, на Изоплите. — Клабек помолчал и добавил: — Там небольшая рощица.
Фюрер совсем по-братски посмотрел на шаса, ухитрившись вложить во взгляд молчаливую просьбу помочь в беде. А шас, в свою очередь, подумал, что жадность Кувалды спасла неразумного Урбека от крупных неприятностей. В том, чтобы продать дикарям ведро перерощенных ильбездонских кристаллов, не было ничего предосудительного: Стальевич и сам так поступил бы, подвернись случай, однако речь шла о свадебном подарке Её величеству королеве Зелёного Дома Всеславе, и подобные шутки были неуместны. Светлейший жених, барон Мечеслав, славился не только умом, но и крутым нравом, и ушлому Урбеку могло капитально не поздоровиться, вплоть до капитального ремонта организма, потому что в действительности «блестючие алмазы» представляли собой никому не нужный мусор.
Последний шаг — раздеться. Она ведь приняла решение? Приняла. Она готова к Церемонии? Готова. Она хочет войти в изумительный мир, который много чего повидавший Петя назвал «волшебным»? Хочет. Так неужели она не сможет сделать последний шаг? Неужели не избавится от такой ерунды, как стеснение? Или это робость? Или неуверенность в себе? Или комплексы?