– Задерживается на час сорок, я контролирую.
Таверна – квинтэссенция и мерило степени городской демократии. Посетив её и посидев часика два, вы быстро поймёте, что тут можно, а что табу. Козловаты местные власти, или вполне ничего, богат ли местный народ на копеечку, ленив или работящ, пьёт для удовольствия или от отчаяния… Специи и приправы расскажут вам о характерах и привычках, а широта ассортимента – о контингенте посетителей. Может ли вашим соседом запросто оказаться какой-нибудь известный человек – чиновник, торгаш или воин? Или для них имеется своя берлога, презирают? А откровенно небогатые заходят? Даром, что ли, Штирлиц в таких сиживал, он ведь картину настроений снимал.
Капитан традиционно выматерился, причём на этот раз даже Нина не поморщилась – оправдания очевидны. Да и ситуация… Сложная, падла, ситуация.
Ну и времена настали, все ездят, всё знают, подрастают свои Давиды Ливингстоны.
Надо по рации капитану сообщить, пусть срочно прогревает дизель. Но не из кабака же связываться, тут многие радиостанций сроду не видели. За окном звонко тявкнул колокольчик велорикши, донеслись неразборчивые слова, сигнал прозвенел ещё раз… Уехали?
– Чушь вы мелете, матрос! – оттолкнула знатока доктор. – Лучше ступайте убирать кровь, на палубу смотреть страшно! А сорок уколов от бешенства – это вам, видать, дедушка рассказывал.